Латвия станет новым офшорным раем?

Вступающие в силу с 1 января поправки в латвийский закон "О подоходном налоге с предприятий" предусматривают введение благоприятного налогового режима для международных холдингов. Благодаря этому у Латвии, за которой еще с начала 1990-х закрепился статус регионального банковского центра всего постсоветского пространства, появились шансы сделать еще один рывок в развитии экспорта финансовых услуг.

"Бонусом" к измененному законодательству стало и ратифицированное, наконец, недавно соглашение об избежании двойного налогообложения с Россией – самым значимым экономическим партнером Латвии в СНГ. Это соглашение предусматривает пониженные или нулевые ставки налога, удерживаемого при выплате из России в Латвию дивидендов, процентов, роялти, платежей за осуществление международных перевозок. Прописана возможность зачесть в России налог, уже уплаченный в Латвии, а также ряд других льгот.

В качестве цели реформы налогового законодательства Минфин Латвии изначально декларировал привлечение в страну иностранного бизнеса для создания международных холдингов, управленческих и финансовых центров, центров владения интеллектуальной собственностью. И значимость принятых изменений здесь действительно неоспорима.

Как известно, холдинговая компания создается с целью систематизации владения активами и становится промежуточным звеном между физическим лицом (или компанией из безналоговой юрисдикции) и всеми операционными компаниями структуры. Она может не только владеть долями компаний структуры и получать от них дивиденды, но также финансировать их и получать процентный доход, владеть интеллектуальной собственностью и получать роялти за передачу прав ее использования. Помимо налоговой оптимизации для операционных компаний и конечного собственника, холдинговая структура дает ряд других преимуществ, в том числе: упорядочивание владения активами, оптимизация финансовых потоков и возможность привлечения внешних инвестиций на более благоприятных условиях, а также обеспечение защиты всей структуры от требований и взысканий кредиторов физического лица.

В таких странах, как, например, Россия и Украина, где традиции защиты собственности откровенно "хромают", фискальная нагрузка очень высока, а индексы коррумпированности зашкаливают, иностранные и местные бизнесмены предпочитают владеть активами не напрямую, а регистрировать их на зарубежные компании. За общими цифрами иностранных инвестиций в России скрываются деньги российского же происхождения, что наглядно демонстрирует структура иностранных инвесторов: 80% прямых и 70% портфельных инвестиций приходят в Россию из офшоров.

Благоприятный для холдингов налоговый режим в классическом виде должен предполагать отсутствие налогообложения для дивидендов и доходов от продажи капитала, а также отсутствие налогов у источника при выплате из страны инвестиционных доходов: дивидендов, процентов, роялти. Плюс сеть соглашений об избежании двойного налогообложения. Именно такую концепцию реализовали Кипр, Мальта, Нидерланды и Люксембург. Теперь к ним присоединяется и Латвия.

Привлечение в страну иностранного капитала, а затем иностранного бизнеса для размещения холдинговых, финансовых и других операционных центров было целью латвийских законодателей и в 2010 году при либерализации иммиграционного законодательства, и сейчас – при изменениях в законодательстве налоговом. Политика эта однозначно логична, конструктивна и последовательна. Кстати, президент Латвии Андрис Берзиньш на днях в интервью прессе открыто заявил, что "наш фокус – это Люксембург, Сингапур, Швейцария".

На этом фоне искренне удивляет негативный настрой критиков такого курса – от глубокого скепсиса к потенциалу Латвии как международного финансового центра до сомнений в стабильности нового налогового режима. Кажутся странными также страхи отдельных представителей местного населения по поводу превращения родины в "грязный офшор". Но больше всего непонятна "смелость" некоторых иностранных "экспертов", которые не стесняются высказываться по поводу сомнительности перспектив Латвии на рынках международного капитала, не обладая должной компетенцией в данном вопросе.

Каждому, кто мало-мальски знаком с предметом, очевидно, что офшор – отнюдь не синоним "стирки" незаконно нажитых капиталов, абсолютной тайны собственности, полного отсутствия налогов, финансовой отчетности и государственного регулирования.

Да, где-то далеко есть острова Кука и Коста-Рика, включенные в черный список Организации экономического сотрудничества и развития, территории, которым международные организации грозят лишением международной помощи, а банки США останавливают платежи. Но есть Нидерланды с огромным транзитным центром Роттердамом, которые с 2005 года являются крупнейшим покупателем российских товаров, оставив далеко позади таких важнейших торговых партнеров России как Китай, Германия и Италия. Есть и Люксембург – страна-основатель Евросоюза.

На том же Кипре кодированные банковские счета и отсутствие налогов для иностранного бизнеса – история давно ушедших дней. На Британских Виргинских островах сегодня даже в рамках неправительственного расследования грамотный адвокат в течение двух недель может добиться получения информации о бенефициарном владельце компании, нарушившей закон. И давно уже ни в одной стране мира невозможно учредить компанию или открыть счет в банке, не предоставив сведений о бенефициарном владельце.

Так что современный офшор – это в подавляющем большинстве случаев вовсе не приют для преступных капиталов, а юрисдикция, которую капитал или бизнес выбирает для дислокации и развития – по причине налоговых и регулятивных льгот и других преимуществ. И не только.

Упомянутые Нидерланды и Люксембург на протяжении десятилетий являются крупнейшими инвесторами в мире. По статистике МВФ, через Нидерланды сегодня проходит 18% мирового объема прямых инвестиций (1-е место в мире), через Люксембург – 9% (3-е место после США, у которых 17%). У 60% стран мира в списке пяти ключевых источников иностранных прямых инвестиций фигурируют Нидерланды, у 25% — Люксембург. Для России Нидерланды по этому показателю занимают второе место с 16%, Люксембург – третье с 11%.

Мощь финансового сектора непосредственно отражается на благосостоянии страны. По объему ВВП на душу населения Люксембург и Нидерланды являются европейскими лидерами с соответственно 274% и 131% от среднего уровня по ЕС. Конечно, своими позициями эти страны обязаны не только холдинговому налоговому режиму, но и не в меньшей степени общей ситуации в экономике, политической и экономической стабильности, отличной репутации, самым высоким кредитным рейтингам и вековым традициям защиты собственности. Однако и "офшорная составляющая" сказывается на их экономике благоприятно.

Возьмем Мальту — крупного прямого инвестора для многих европейских стран, включая Великобританию и Испанию, а также страны Северной Африки. Крохотный островов с населением в 450 тысяч человек, экономика которого построена на финансовом секторе и обслуживании иностранного капитала, имеет уровень благосостояния, близкий к среднему по ЕС.

Наконец, Кипр – основной "финансист" для России, Беларуси, Армении, Украины, Сербии и Молдавии. В России по размеру накопленных иностранных инвестиций Кипр – лидер безусловный и многолетний, на него приходится 21% из более чем 300 млрд. долларов финансовых вливаний (15% входящих инвестиций и 25% исходящих). Россия для Кипра – якорный бизнес, связи у него с ней теснее, чем с соседней Грецией. Кипр первым "вошел на рынок" в начале 90-х, удовлетворяя спрос предпринимателей из постсоветских государств на создание иностранных структур владения. 20 лет назад из всего списка офшоров у России лишь с Кипром имелось соглашение об избежании двойного налогообложения, да еще с уникальными льготами. Плюс безвизовый въезд, виды на жительство, низкие расходы на администрирование, развитая банковская система… Что это дало Кипру? Даже сейчас, когда южную Европу сотрясает кризис, остров с населением 800 тысяч имеет уровень благосостояния 92% от среднего по ЕС. В сфере финансовых услуг для нерезидентов там заняты десятки тысяч юристов и бухгалтеров.

В ответ на скепсис типа "Латвии не стать Кипром никогда" отметим, что собственно Кипром Латвии быть и не надо – у нее при всей схожести холдингового законодательства налицо другие преимущества.

На Кипре ежегодно регистрируется 20 тысяч новых компаний, десять лет назад в коммерческом регистре их было всего 100 тысяч, сейчас – больше 260. Большая часть – это иностранный бизнес. При этом реальный сектор экономики острова достаточно слаб, что создало понятные угрозы на фоне греческого кризиса. Конечно, сценарий, при котором к 40 000 активных латвийских компаний в следующем году добавится еще 20 000, представляется маловероятным. Но, господа, позвольте Латвии с чего-то начать.

Тем более, что у Латвии имеется собственное "обаяние". По сравнению со странами старой Европы наши плюсы – простота регистрации и администрирования, а также невысокая стоимость обслуживания и при этом персональный подход. По сравнению же с Кипром и Мальтой перечень сильных сторон, особенно тех, которые привлекают бизнес из постсоветского пространства, еще значительнее. Это прежде всего стабильность, надежность и конфиденциальность латвийской банковской системы (к слову, 9 октября агентство Moody"s в очередной раз понизило кредитные рейтинги трех крупнейших кипрских банков: Hellenic Bank до уровня B3, что на шесть ступеней ниже порога "высокого риска", Bank of Cyprus и Cyprus Popular Bank – до Caa1, что на семь ступеней ниже порога, с негативным прогнозом).

Немалую роль играет и репутация страны. Из-за своего недавнего прошлого, с которым они уже расстались, Кипр и Мальта до сих пор пребывают в "черных списках" низконалоговых стран в России, Казахстане, Узбекистане. А кредитные рейтинги Кипра находятся в зоне высокого риска и имеют негативный прогноз. Наконец, преимущество Латвии – финансовый сервис на русском языке и ментальная близость с жителями стран СНГ. Еще один плюс по сравнению с Мальтой – наличие соглашений об избежании двойного налогообложения со всеми основными постсоветскими странами (у Мальты – только с Грузией).

В завершение хотелось бы обратить внимание на несколько фактов. Еще до того, как в Латвии начало действовать благоприятное холдинговое законодательство, многие международные группы компаний уже выбрали ее в качестве месторасположения своих сервисных и операционных центров, в том числе финансовых, ИТ, бэк-офисных и экспортно-импортных подразделений.

Самая большая латвийская компания с оборотом более 1 млрд. евро – это "дочка" российского химического гиганта УРАЛХИМ, открытая в 2009 году для обеспечения экспорта из России в страны ЕС, Америки и Африки. Открытая именно здесь по причине удобства латвийских портов и складов, близости к России, транспортного сообщения и русскоговорящей среды. В топе-500 латвийских предприятий присутствуют и десятки других подобных российских компаний. Здесь стоит обратить внимание, что налоговая реформа снижает налоговую нагрузку и для операционной деятельности. Международные торговые и сервисные компании также смогут теперь выплачивать дивиденды и проценты по полученному финансированию и роялти без потерь.

Реальных преимуществ в Латвии немало. И есть все основания полагать, что отличные законодательные инициативы будут поддержаны госчиновниками на практике